Никак не могу забыть его глаза – яркие, молодые, в них должен гореть огонь от желания жить, но мне страшно. Страшно. А знаете от чего? От осознания того, что «сладкая сказка» длиною в жизнь, о которой рассказывали ему представители «Исламского государства» * могла закончиться смертью. Тебе может повести, и ты вернешься обратно домой, к своей семье, родным, любимым, но ты никогда уже не вернешь блеск в своих глазах, потому что в них на всю жизнь запечатлены картины зверского убийства, расплаты ни за что. С таким чувством живут многие молодые люди. Мне довелось как-то пообщаться с жителем одного из дагестанских сел – Абдулмумином Агакеримовым. Сейчас он называет себя «заблудшим» и «сбившимся с толку». Тогда он еще не знал куда идет, и что его ждет.
Абдулмумин рассказывает: «В Сирии я провел 6 месяцев. Когда я приехал, то первое, что меня удивило – это то, мусульмане там не едины, как нам рассказывали. В ИГИЛ (Запрещенная организация на территории России), все делятся на этнические группировки: арабов, кавказцев и т.д. Мы жили рядом с городом Алеппо, а в двух километрах от нас находился так называемый фронт. Мы жили в режиме постоянных стычек между группировками. В этих стычках погибали люди, много людей. Парень, позвавший меня в Сирию, во время одной из междоусобиц тоже был убит. В нашей группировке его могила стала сотой по счету за время нашего пребывания там».
Продолжаю смотреть в его глаза, а в голове только одна мысль: «Ты был на грани жизни и смерти, но не погиб от обмана, а жив, находишься на родине и можешь рассказать, что ожидает тех, кто захочет попробовать “другую жизнь”».
После общения с такими людьми ты переосмысливаешь свою жизнь. Они увидели многое. Поступали неправильно, но ведь не знали тогда, на что идут и к чему приведет эта «чужая война». Ясность пришла намного позже. А ведь не редки случаи, когда ожидаемое просветление так и не наступает, а даже если и приходит, то слишком поздно.
В документальном фильме Мурада Гайдарбекова «ИГИЛ. Восточный капкан» таких историй много, он состоит из двух полноценных частей, посвящен аналитическому разбору деятельности одной из самых могущественных террористических группировок, которая не имеет аналогов в новейшей человеческой истории.
Автор фильма рассказывает, что он был снят в 2016 году, когда проблема с ИГИЛ (запрещенная организация на территории России) стояла настолько тяжело и остро, что это в какой-то степени напоминало 90-е и нулевые на Кавказе, когда уровень террористической активности был невероятно высок. «На период съемок фильма террористических актов в республике фактически не было, внешне все выглядело умиротворенно. Однако это – лишь вершина айсберга, а «под водой» происходили необратимые процессы. Часть молодежи симпатизировала запрещенному в России ИГИЛу. Другая же, более радикальная ее часть, отправилась на Ближний Восток, чтоб защищать, отстаивать и фактически погибнуть во имя чуждых для нашей страны идей. И речь тут не о политическом курсе и светском характере нашего общества, речь о национальных, культурных и религиозных ценностях, которые идут вразрез с декларируемыми этой организацией лозунгами. Дагестан по числу ушедших воевать на Ближний Восток является рекордсменом не только по России, но и даже среди таких стран, как Саудовская Аравия, Тунис и Иордания…мы имеем дело с катастрофичной ситуацией, когда нити в образовательной и воспитательной сфере упущены. Нам было важно показать, что ИГИЛ – террористическая организация, не имеющая ничего общего не только с мусульманской религией, но и общечеловеческими ценностями в целом. В этом смысле была поставлена задача отвязать ее привязку к Исламу, дать о ней аргументированное представление, богословско-правовое в том числе. Насколько нам это удалось сделать, пусть оценивает зритель.
Основным решением проблемы Мурад Гайдарбеков называет координацию гражданского общества. «С этими понятиями нужно бороться всем миром, всем гражданским обществом, в этом, как бы ни звучало банально, и заложен ключ к успеху. Мы должны понимать, что экстремизм, как идеология, и терроризм, как его материальное воплощение являются социальными явлениями и перебороть его можно только всем социумом, формировать гражданское неприятие идеологии экстремизма и терроризма, сказать всем решительное нет, вот к этому нужно стремиться. А кивать постоянно на силовые структуры и органы государственной власти, выискивать их недоработку, винить их во всех проблемах республики – путь в никуда, возврат в серое прошлое, стрельба из пушек по воробьям. После и при осознании всего этого необходимо делать акцент на профилактические меры, предупреждение идеологии экстремизма, работать с “незараженной” молодежью, проводить адресную профилактическую работу. Еще Муху Гимбатович Алиев (первый президент Дагестана. – Прим.авт) говорил, что мы в Дагестане боремся не с экстремизмом, а с экстремистами. Первое – идеология, а второе – законченный, радикализированный, токсичный продукт, который преимущественно не соглашается вернуться в правовое поле, к мирной жизни, а бесславно погибает в ходе многочисленных контртеррористических операций. Повторюсь, необходима адресная профилактическая работа, нужно беседовать с молодежью, прислушиваться к их чаяниям, создавать контент и условия, которые отвечают их интересам. Возвращаясь к террористическому наследию ИГИЛ* необходимо отметить, что на данный момент в зоне боевых действий Сирии и Ираке по-прежнему остаются около полутора тысяч дагестанцев, большая часть из них не намерена отказываться от своих радикальных убеждений и они представляют серьезную угрозу для национальной безопасности нашей страны. Не хочется выглядеть прорицателем, но если им все же удастся вернуться на свою историческую Родину, то нового всплеска террористической активности нам к сожалению, не избежать. Наша общая задача – не допустить повторения этого и работать, работать и еще раз работать».
ИГИЛ* – террористическая организация, запрещенная на территории России.
Фото: Мурад Гайдарбеков
