Не героическая внешность, но героические поступки. Талантливый актер, яркий сценический типаж… Вся жизнь Михаила Пуговкина, по его словам,череда случайных, поразительных совпадений и везения.
Михаил Иванович Пуговкин ушёл на фронт добровольцем 7 июля 1941 года, прибавив себе год — ему не было 18 лет. Разведчик, служил в 1147-м стрелковом полку.Награжден орденом Отечественной войны II степени и медалью «За победу над Германией»
Рассказов о войне Михаил Пуговкин избегал. Говорил, что война — это не то, о чём можно вспоминать с улыбкой. А если воспоминания счастья не приносят, лучше уж их не поднимать. Он не любил носить награды. А когда спрашивали о них, отвечал коротко, что свой долг Родине он отдал. Больше добавить нечего.
Шел июнь 1941 года, снималась сцена пляски, и вдруг дирекция пригласила всех к себе к репродуктору. Молотов объявлял о начале Великой Отечественной войны.
Я доснялся в пляске и 7 июля, прибавив себе год, ушел добровольцем на фронт, в то время как два моих брата и отец уже были на фронте. Попал я в стрелковый полк № 1147 в роту разведчиков.
Ранило меня уже позднее, в августе 1942 под Ворошиловградом. Ранило в ногу, в госпитале началась гангрена, и меня стали готовить к ампутации ноги. Когда ко мне подошел главный хирург полевого госпиталя, я взмолился: «Доктор, нельзя мне без ноги, ведь я артист!» На свой страх и риск доктор пошел навстречу молодому бойцу, уж очень убедительной была моя просьба. Лечение длилось долго, болезнь отступала медленно, меня перевозили из одного госпиталя в другой, пока я не попал в Тбилиси. Оттуда меня отправили домой на амбулаторное лечение, и я еще целых два месяца добирался до Москвы, плыл пароходом.
Раненых на палубе была тьма — кто на костылях, кто весь перевязанный. У меня вместо гипса на ноге была большая шина, и передвигался я на костылях.
До Москвы добирался через Каспийское море. Когда раненые увидели, что командиры вместо своих семей грузят сундуки с вещами, они взбунтовались и самовольно погружались на пароход. Каким чудом я оказался на пароходе, до сих пор не помню.
Лицо мое было очень опухшим, медсестры даже шарахались от меня, потому что осколок от гранаты попал мне под глаз, и глаз был закрыт.
После парохода от Красноводска я двадцать два дня добирался до Москвы. Все вагоны в поезде были переполнены до отказа. До сих пор вспоминаю счастливые минуты, когда можно было вытянуть больную ногу, сидя на полу в тамбуре. Сейчас даже мне трудно поверить, каким путем я доехал до Москвы — это все благодаря молодости.
Пришел я в действующий в Москве в то военное время драматический театр (большинство театров Москвы было эвакуировано), где главным режиссером был Народный артист РСФСР Николай Михайлович Горчаков. Сейчас это театр имени В.Маяковского В театре репетировали пьесу в стихах Виктора Гусева, которая называлась «Москвичка».
Главный герой — влюбленный в девушку паренек — возвращается с фронта и приходит во двор, где жил до войны. Встречает там девушку и начинает за ней ухаживать. А девушка ему говорит:
— Душа у тебя, Петька, ничего, благородная, но лицо — определенно не то.
Главного героя — Петра Огонькова — репетировал красивый, статный Николай Литвинов, которого гримировали под курносого. На генеральной репетиции председатель Комитета по делам искусств М.Б.Храпченко сказал:
— Что же вы из красивого артиста сделали квазимоду? Даю Вам неделю, вводите нового артиста.
Горчаков сказал:
— Есть у нас такой молодой артист, пришедший с фронта, которого и гримировать не надо — это Михаил Пуговкин.
Я наблюдал со стороны за репетицией, опираясь на палочку, рана еще не зажила на ноге. Проходя мимо меня, Горчаков сказал:
— Миша, а пьесу-то мы вроде как про тебя репетируем.
Я сейчас же побежал на галерку и за один день выучил все роли, то есть весь спектакль знал наизусть.
Меня за неделю ввели в этот спектакль на главную роль, где мне пришлось под оркестр петь пять песен.
После спектакля «Москвичка» девочки-поклонницы бегали за мной так же, как сейчас за группой «На-на». И хотя драматургия, как отмечали критики, была слабовата, люди смотрели спектакль с большим удовольствием.
Спектакль «Москвичка» смотрели зрители, одетые в шинели, с автоматами, которые сразу же уходили на фронт. Спектакль играли на улице Герцена, 19, в Саду Эрмитаж и на Ордынке, 69, в филиале Малого театра.
Пьеса «Фронт» была написана А. Корнейчуком по заданию Сталина, а поставил ее Н. Горчаков. В ней высмеивались генералы, которые были в тылу. Их играли В. Любимов, Р. Плятт, Н. Чистяков, А. Кострамин.
Для контраста была сцена в окопах на передовой, из трех солдат, которых играли Д.Орлов (он впервые по радио записал Василия Теркина, вошедшего в Золотой фонд), Николай Литвинов (известный зрителям по радионяне) и я — солдата Балыкова. Нашусолдатскую сцену зритель принимал очень тепло.
Несмотря на то, что в двадцать лет я уже сыграл главную роль Петра Огонькова в пьесе В.Гусева «Москвичка» в постановке Н.Горчакова, я понял — мне надо учиться.
В это время молодой художник Юрий Pay написал мой портрет. Его надпись на портрете «Учись, друг, у мастеров прошлого и настоящего, чтобы стать мастером будущего» сразу решила мою судьбу.
Великие мои партнеры — Р. Плятт, Д. Орлов, В. Серова, В. Орлова — и заведующий постановочной частью театра К. Симонов советовали мне обязательно учиться в театральном ВУЗе. Заканчивался 1943 год.
Использованы материалы сайта Чтобы Помнили
